Когда поезд шёл по равнинам, бело-серое небо на горизонте сливалось с такой же бело-серой землёй. Солнце будто простыло и пару дней не появлялось на небосводе. О наступившей недавно весне тут ещё, кажется, не знали; да и птиц, что принесли бы весть об очередном рождении, было не видать. А тут ещё небо прохудилось неспешным, едва порхающим снегом. Природа дремала и не спешила выбираться из ранне-мартовской спячки.

Из всего живого в этом словно застывшем пейзаже был наш поезд. В вагоне пили чай, смотрели фильмы, обсуждали новости. Болтали по телефону. Спали, в конце концов. Кто-то даже с упоением. Проводники сновали транзитом туда-сюда, без видимой для пассажиров цели следования. Из соседнего вагона доносился мерный и довольно-таки противный гул духовой трубы.

Напротив сидели трое. Пожилая женщина, мужик неопределенного возраста, "где-то за сорок", и девушка лет тридцати. Если вы вдруг не ездили в "Ласточках", то поведаю, что за четыре часа лица соседей становятся как родные. Lastochka connecting people.

За это время с соседом, сидящим впереди тебя, образуется ловкая слаженность движений. Ты колени влево, он (она) — вправо. Ты чуть спрячешь ноги, сосед ненадолго вытянет. Для таких синхронных упражнений слова не нужны, само расстояние между вами подскажет нужные действия.

Напротив меня сидела девушка. Она всю дорогу всматривалась в пейзаж за окном, иногда улыбалась уголками красивых, чуть ироничных губ. Лицо её было настолько расслаблено, что, замени сейчас этот вагон на белоснежный песок у Тихого океана, ничто бы не поменялось в её умиротворённой улыбке.

Справа от девушки расположился мужик. Немного помятое лицо, небритый подбородок и пудовые кулаки выдавали в нём истинно русского работягу, который отмечал недавний женский праздник все четыре положенных государством дня. А может, и больше... Мужик угрюмо сверлил глазами планшет и давил пальцами в героев военной игры. Окажись он сейчас на белоснежном пляже, с облегчением бы затянул сигару, глотнул пивка и стал бы вообще другим человеком. Я уверен. Весёлым, балагурным, с анекдотами про Чапаева. Но сейчас он ехал в "Ласточке" в Москву, наверняка на не сильно любимую работу и, тыча в бессмысленный экран, что-то варил в своей седеющей на висках голове.

Ближе к проходу, не снимая всю дорогу тяжёлого бордового пальто, сидела довольно пожилая женщина. Во избежание тавтологии позволю себе называть её "бабулей". Поджатые губы, критически направленный взгляд, строго сложенные на коленях сухие пальцы выдавали определённую раздражённость, а может, накопившуюся от жизни усталость. Представить её на белоснежных пляжах я сейчас просто не мог.

Взгляд бабули то падал в сидевшую напротив молодёжь, в одних на две головы наушниках; то переходил на меня, и не сильно задерживаясь, упирался в снега и просторы за окном.

Я читал Довлатова. Иногда поглядывал за стекло и невольно вспоминались тропические пейзажи декабря, когда в похожей электричке мчал из аэропорта в Куала-Лумпур. Тоже деревья были, и тоже люди. Пусть те деревья были увешены кокосами и обезьянами, а люди - платками и панамами, но в целом...

А в целом Довлатов лучше идёт под наши снега и деревни. И наших людей, что понятно.

x x x

Поезд приближался к Вязьме, и предупредительно гудел протяжным клаксоном. Но ещё более протяжным и заунывным был звук духовой трубы из соседнего вагона. Через прозрачные двери музыканта мы не видели, значит, спрятался у окна и дул себе в удовольствие.

— Вот что за люди, - начала бабуля. Она перевела взгляд на меня, так как студенты напротив находились в полной нирване. Прикрыв глаза, прильнув друг к другу головами, они наслаждались песней "Сплина". Взять с них было нечего.

Я оторвался от чтения. Можно было согласиться и не ввязываться с бабушкой в неравную полемику, а можно было поддержать невидимого трубача. Хотя играл он, как бы выразился дедушка Ленин, "архискверно".

Пока я думал, мужик опередил:
— Ещё бы играть умел. Да? Берутся кто во что горазд. Сплошные дилетанты.

Он оторвался от планшета, посмотрел в окно, и закончил свой неутешительный диагноз:
— Поколение...

Мне, если честно, было всё равно на их рассуждения — очень уж рассказ был интересный. А девушка, не меняя романтичного выражения лица, не согласилась:

— Не судите так строго. Может, это студент. Отрабатывает чувство собственного достоинства перед лицом недовольной аудитории.

Бабуля обнаружила в ней подходящего оппонента и засверлила глазами соседку:
— Вы, наверное, тоже творческая натура, своих защищаете?

— Я иллюстратор. Иногда занимаюсь копирайтингом/рерайтингом, - все с той же лёгкостью и мягкостью в голосе ответила девушка

— Чем-чем занимаетесь? - прокашлялся мужик

— Текстами. Пишу, редактирую. Для сайтов и журналов. А в детстве тоже увлеклась музыкой, но как-то не пошло...

— У него вон тоже не пошло! - с хрипотцой засмеялся мужик и махнул рукой в направлении вагонной двери. Девушка была ему явно симпатична, и он не стал продолжать относительно "поколения".

А пожилая дама, набрав в лёгкие немного сварливости, продолжала:
— У меня вон соседка музыкой увлеклась. Почему-то решила на старости лет, что у неё талант. Именно, почему-то, к скрипке. Ну ладно днём, так она и вечером свои фуги выводит! А у меня давление... Уважать надо других, в первую очередь!

Девушка кивнула в знак понимания, и всё так же мягко добавила:
- Это сейчас популярно, особенно в больших городах. Люди после работы идут не к телевизору, а на разные курсы: музыка, живопись, языки, йога. Реализуют себя, раскапывают таланты. Даже если их и нет.

Поезд зашёл в поворот и заскрипел всеми пятью вагонами.
- Но соседей, вы правы, надо уважать...
Выражаясь шахматным языком, чёрные ушли в защиту, без помыслов о контратаке.

Труба смолкла. "Ласточка" шла на посадку у станции Вязьма. Городок XIII века, в котором долго жил Грибоедов, несли суровые потери французы и немцы, в котором с десяток старинных церквей и ещё больше памятников.

— The city of marshal glory Viyazma - торжественно и смешно произнёс электронный голос - The next station — Gagarin.

— Как Довлатов? - поинтересовался вдруг мужик. Читал тут рассказик на досуге. Цитата понравилась: "А ху..и тебе, козлу, объяснять".

Бабуля испепелила взглядом матерщинника, но ничего не сказала.
— Извините, - мужик прижал ладонь к сердцу, - Вырвалось.

У меня как раз была в руках "Соло на ундервуде", которую так лихо процитировал сосед. Я открыл нужную страницу и зачитал отрывок. Чтобы не оставлять окружающих без контекста вырванной фразы.

x x x

На Иоссере судили рядового Бабичева. Судили его за пьяную драку. В роте было назначено комсомольское собрание. От его решения в какой-то мере зависела дальнейшая судьба подсудимого. Если собрание осудит Бабичева, дело передается в трибунал. Если же хулигана возьмут на поруки, тем дело может и кончиться.

В ночь перед собранием Бабичев разбудил меня и зашептал:
— Все, погибаю, испёкся. Придумай что-нибудь.
— Что?
— Что угодно. Ты мужик культурный, образованный.
— Ладно, попытаюсь.
— С меня ящик водки…

Толкаю его в бок через полчаса:
— Вот слушай. Начнется собрание. Я тебя спрошу: «Есть у вас, Бабичев, гражданская профессия?» Ты ответишь: «Нет». Я скажу: «Так что ему после армии — воровать?» А дальше все зашумят, поскольку это больная тема. Может, в этом шуме тебя и оправдают…
— Слушай, — просит Бабичев, — ты напиши мне, что говорить. А то я собьюсь.

Достаю лист бумаги. Пишу ему крупными буквами: «Нет».
— И это все?
— Всё. Я задаю вопрос, ты отвечаешь — «нет».
— Напиши мне, что ты сам будешь говорить. А то я все перепутаю.

Короче, просидели мы всю ночь. К утру сценарий был закончен.
Начинается комсомольское собрание. Встает подполковник Яковенко и говорит:

— Ну, Бабичев, объясните, что там у вас произошло?

Смотрю, Бабичев ищет эту фразу в шпаргалке. Лихорадочно читает сценарий. А подполковник свое:
— Объясните же, что там случилось? Ну?

Бабичев еще раз заглянул в сценарий. Затем растерянно посмотрел на меня и обратился к Яковенко:
— А х.. тебе, козлу, объяснять?!.

В результате он получил три года дисциплинарного батальона.

x x x

Теперь гневный взгляд мадам пал на меня, видимо, за рецидив с обсценной лексикой.

— Да, накопилось у этого Бабичева!.. Вот иногда нынешним руководителям так и хочется ответить этой цитатой, - внимательно выслушав отрывок из книги, продолжил мужик. - Менеджеров, начальников вокруг стало, плюнуть некуда. Слушайте, вот мы делаем бытовки. Такие строительные вагончики, утеплённые. Они металлические, в основе швеллерный каркас. Толстый, 100 мм! Но суть не в этом... Мои ребята фигачат с утра до вечера, и по выходным даже, лишь бы выполнять план продаж. Собрать каркас, покрасить, уложить пол, утеплитель, чистовой пол, потом приступаем к крыше. Но это ладно, если сроки реальные, а если нет? Вот он приезжает в пятницу к цеху на своем Вольво...

— Кто приезжает? - не упускала нить рассказа девушка.

— Да продажник наш... Коммерческий. Зам главного. Образованный, перспективный, лет 27 максимум. Приезжает в пятницу вечером, под конец смены, и просит вроде бы таким свойским голосом, а на самом деле приказывает: надо, мужики, выйти в выходные, к понедельнику дать родине двойную норму. Заказ пришел срочный.

Я говорю, Филипп Эдуардович (Филипп Эдуардович!) — не годится так с людьми-то.
Он мне: "Это почему так?"

И вот хочется ему ответить коротко и ясно, как Бабичев подполковнику отрезал, потому что только цифры и прибыль в голове у этого друга, и новая машина для жены. Но в очередной раз нажимаешь себе на... на горло и повторяешь, как по слогам: вроде как прошлый раз за такие подвиги премии ребятам обещали, а где? — Мужик посмотрел на нас как будто мы и были коллективным Фёдором Эдуардовичем. По спине пробежал холодок. — Это раз. Новых рабочих не даёте, а Вася у нас с воспалением слёг, знаете, да? Ну как не помните, я же вчера говорил и вам, и Петровичу... Это уже два. Вы поймите, говорю, не жалуемся, просто голые факты - работаем в минуса, зима на улице, отопление хреновое, а вы от нас опять сверхнорму требуете! А!.. - Мужик от греха подальше закончил пояснение ситуации, махнул рукой и посмотрел в сторону.

— Знакомо, - сказала девушка - У меня основной клиент — крупная госкомпания. Я как ИП на них работаю. И они понимают, что таких, как я, сейчас только свистни, и я понимаю, где и у кого сейчас бюджеты. Поэтому... Терпим, подстраиваемся, работаем.

— В общем, да, Довлатов хорош, - подытожил я дискуссию вокруг этой ёмкой цитаты. — Мне особенно "Зона" и "Чемодан" понравились, из прочитанного.
— А фильм новый смотрели? - спросила соседка.
— Смотрел. Вот если бы до фильма рассказы не читал, уже бы и не стал. Однобоко снято. И очень, мягко говоря, депрессивно. Хочется пойти застрелиться, ну или напиться хотя бы.
— Лучше напиться! - засмеялся мужик, подмигнув мне.

Заказали чаю. Принесли два обжигающих пальцы пластиковых стакана в яичной скорлупе. Ну, в смысле, в такой картонной подставке, как для яиц в магазинах. "Наколенная" замена откидного столика.

Постояв пятнадцать минут в Вязьме, "Ласточка" набирала ход. Под стук колёс чай всегда идёт лучше. Разговоры затихли, каждый ушёл в свои мысли и дела.

Вскоре из соседнего вагона раздалась знакомая труба. В этот раз она не отпускала благодарного слушателя минут двадцать. Качество звука и разнообразие мелодий при этом не изменилось.

— Вот назло всем делает, сволочь такая, - не сдержалась бабуля. - Взглянуть бы ему в глаза наглые!

Но в соседней вагон она не пошла, лишь отвернулась к окну.
— Два раза в месяц езжу на этих ласточках. К внукам. Стоит уже больше тысячи, а за что такие деньги? Отработала сорок лет, в аэрофлоте, от звонка до звонка, но льготы только на самолёт. А куда я со своей пенсией могу теперь полететь?

Она посмотрела на парочку впереди себя. Но там ничего не менялось, только вместо "Сплина" играл теперь "Coldplay".

Ее взгляд снова пал на меня.
— Я, - говорю, - согласен. У моих тоже пенсия не фонтан. Мягко выражаясь. И у родителей друзей, у многих так.

Я забыл, что обсуждение пенсий и зарплат в нашей стране неминуемо приводит к массовым баталиям. Но было поздно.

— Так а за кого голосовать-то? - вроде бы риторически спросил мужик, но затем резко повернулся к бабуле, демонстрируя готовность к бою.

Дальше у них был долгий диалог, с перетиранием на молекулы каждого кандидата, лишь при обсуждении "самизнаетекого" голос чуть стихал. Ну так, для порядка. На всякий случай.

— Да что с вами спорить, легче пирамиду Хеопса с места сдвинуть! - шумел мужик
— При старой власти такого бы не было! - парировала бабуля, - Вот ничего же полезного не делает, шляется по вагонам со своей трубой!

— Ну, а молодёжь за кого? - решив остановить бесперспективную схватку с "ровесниками Ильича" , мужик переключился на нас. - Эти-то понятно; он махнул рукой на студентов. Поди ещё и нельзя, зелёные.

Из наушников "зелёных" раздавалось "No Woman, No Cry" ямайского растамана Боба Марли. Какие там выборы.

— А ты вот, пойдёшь вообще голосовать? Или вы, девушка, пойдёте? - это уже мужик повернулся к девушке.

Это даже хорошо, что с этим мужиком мы быстро перешли на "ты", скажу как есть о своих политических намерениях. Без купюр. Хотя обычно такие интимные вещи со случайными попутчиками не обсуждаются.

— Пойду, - говорю. - Даже открепительный вот взял на госуслугах.
— Смотри, сознательный...

— Ага. А я в Питере буду на неделе. В колыбели русской революции, так сказать. Я там уже всё в своей жизни попробовал, за двадцать визитов, вот разве что на выборы не ходил. Проголосую. - Я машинально подвинул колени вправо, девушка синхронно убрала свои к окну. - Только чёт не решил, за кого!

— Дак и я не решил, - мужик посмотрел на бабулю. - Не все такие идейные.
— А я не ходила и не пойду, - сказала девушка. - У меня работы много даже по выходным. Да и смысл... Не вижу.

— А знаешь что, - посмотрел я мужику в глаза, упёрся кулаками в колени и чуть наклонился. Раз есть сомнения, надо действовать наверняка. Вечером в субботу зайду на Ваську. В какой-нибудь душевный олдскульный бар. Попрошу бармена сделать 4 шота. Больше точно не понадобится. Пусть назовёт их как-нибудь, знакомыми нам всем именами. Но мне сначала чур имена не говорить.

— Ну тоже вариант, - помахал на меня пальцем мужик, явно поддерживая такой сценарий
— Ну а какой шот лучше зайдёт, тот и мой кандидат наутро.
— Если сможете с утра встать - подмигнула соседка, - ох уже эти питерские шоты!

Шутливый тон прервала бабуля:
— И это ваш осознанный выбор, молодой человек? Вот это выбор вашего поколения? Поиграть в рулетку и всего делов?

— Осознанный выбор моего поколения — валить за границу, - резко обрубил я.

На меня подняли глаза все трое.

— Не все, конечно, за границу валят. Да и кому там "все" нужны, - поправил я свой тезис, - У меня внутренняя миграция, например. На пару недель.

Я допил, наконец, остывший чай, и окинул взглядом собеседников:
— Да и где там, за границей, так с незнакомыми людьми по душам поговоришь?

x x x

А поезд тем временем остановился в Гагарине. Бывшем Гжатске, который, как и Вязьма, поочерёдно сражался с французами (наводил здесь шороху отряд Дениса Давыдова), а потом с немцами. А перед самой войной в Гжатске родился первый космонавт Земли.

Трубач как будто замолкал в минуты нашей беседы, но как только разговор прекращался, тут же давал о себе знать.

— Как его там не убили ещё? - миролюбиво поинтересовался мужик
— Но вообще я в Петербург не за этим еду, - поняв, что говорить лучше, чем слушать трубу, я продолжил про город на Неве — Там набережные, мостовые, кофейни... Ночью мосты особенно красивые, когда разводят. Ну это летом. Если тепло, то и на крышу можно забраться где-нибудь в центре, и смотреть, как внизу неспешно течет жизнь. И как прохожие туристы, завидев тебя на крыше, сразу оживляются и машут руками.

И я ушёл в привычную тему минут на двадцать.

— Тебе гидом надо работать, - резюмировал мой очерк мужик.
— Слабовато для гида, - не согласился я. - Там такие специалисты водят экскурсии - каждый дом знают! С парадного, и с чёрного входа...

Слово за слово, поезд подкатил к следующей станции.
Бабули, такого же примерно возраста, как и наша соседка, на перроне продавали пирожки. Мужик вышел покурить и через минуту вернулся. С беляшами.

— К черту политику, угощайтесь, - он протянул старшей соседке беляш в знак перемирия
— Спасибо, конечно, но пост у меня, - сухо ответила бабуля. - Вон, девушку угостите.
— Извините, мяса я не ем, - виновато пожала плечами девушка. - Три года уже. Как на йогу пошла.

— Давай, - говорю, - мне тогда.
Мы проглотили беляши.

— Вкусно?.. - с сочувствием в голосе поинтересовалась девушка
— Не то слово, - искренне ответил я - Мёртвый замырчить!
Это моя прабабушка так говорила, когда другими словами было не передать восторг от еды

— Так вон же он, музыкант! - воскликнула вдруг наша строгая дама, разглядывая окно. — И в сумке что-то торчит. Труба?

Поезд уже пошел, а этот парень, видно было, только что вышел и теперь ждал встречающих. Из его сумки и правда что-то виднелось, но мы удалялись, и было уже не разобрать. Увидели только, как к нему подошли друзья, торжественно вручая прибывшему земляку заслуженное пиво.

— Встречай, Можайск, великого артиста! - театрально продекламировал мужик - Теперь их черёд отдуваться.

x x x

До Москвы оставалось уже немного. Мужик снова лупил по планшету, девушка думала о своём и улыбалась окружающей природе, пожилая дама в знакомой уже суровой позе тоже смотрела в окно, студенты наслаждались музыкой и друг другом. Я вернулся к чтению.

И вот именно теперь, в этой долгожданной, ласкающей слух и нервы тишине, будто серпом по пальцам... ударила труба! Ударила как горн, возвещающий об атаке!
Мелодия не изменилась, таланта у музыканта не прибавилось, звук только стал чище и настойчивее.

Бабуля смотрела то на меня, то на девушку, не в силах поверить своим ушам:
— Сколько же их там?..
— Скажите лучше, как он догнал поезд? - только и развел руками мужик и спустя секунду, как ужаленный, метнулся-таки в соседний вагон.

Его не было минут пять. Труба при этом не замолкала ни на мгновение. Что ж, надо отдать должное, бездарный музыкант погибал с достоинством. Под завывание трубы двери вновь открылись. Мужик возвращался к нам с полным растерянности взглядом. На руках не наблюдалось следов насилия.

— А там никого... - он посмотрел на бабулю - Правда нет. Сходите, проверьте!

Заметив волнение в пассажирских рядах, к нам подошёл проводник.

— Всё у вас в порядке?
— Всё в порядке, - раздраженно, но неуверенно вместе с тем подтвердила бабуля. И тут же пришла в себя, - кроме того, что у вас кто-то всю дорогу играет на трубе. В полный голос! Ужасный сервис!

— На трубе? - проводник подошёл к дверям, не отводя глаз от расстроенной пассажирки, и внимательно прислушался. Затем облегченно выдохнул, широко открыл раздвижные двери и правой рукой, словно любезный швейцар, пригласил нас подойти поближе.

Мы с мужиком послушались. Проводник торжественно показал пальцем на резиновую гармошку между вагонами:
— А вы говорите, труба. Слышите? Ветер попадает куда-то здесь, на стыках, вот оно и воет всю дорогу!

Он засмеялся, хлопнул меня по плечу, и пошёл дальше по своим делам. Мы в недоумении смотрели друг на друга, пока мужик не нашёлся:
— А вы, бабуль, всё о самолётах мечтаете! Где вы там такое увидите?

Девушка засмеялась, округлив глаза, словно предвкушая, как она расскажет эту байку московским друзьям; мы с мужиком тоже не сдержались, ведь по сути уже как родного знали этого несуществующего бедолагу-трубача. Но больше всего, сбросив и усталость, и гнев, и напряжение, смеялась наша пожилая соседка; смеялась долго, вытирая от смеха морщинистые глаза.

— И хорошо, что гудело всю дорогу, - сказала она, наконец - Так бы и не поговорили.

... А "Ласточка" летела дальше, немного поскрипывая на поворотах, протяжно гудя в клаксон. Летела в стольный град Москву, по бескрайним просторам нашей необъятной, непонятной и непредсказуемой, родной территории.

Я вглядывался в пейзажи за окном, предвкушая скорую встречу с Москвой и Питером. Поезд — такое место, где можно ничего не делать, особенно если в девайсах нет интернета. Можно просто рассматривать деревья и деревни, мелькающие мосты и замёрзшие под ними речки, можно читать книги, слушать гудки машиниста, неторопливые соседские разговоры и гул вагонных гармошек, что рождается ветром. И, конечно же, можно слушать музыку.

Смоленск - Москва - Петербург,
март 2018 г.